Начинаю дрессировку. В первую очередь, понятно, занимаюсь вожаком. Это огромный матерый волкомедведь, весь в шрамах на дубленой шкуре. Несмотря на грозный вид, он достаточно послушный и управляемый. Недолго думая, называю альфу Акелой. И быстренько его приручаю, пока Степан с интересом наблюдает за этим процессом. Отчим явно хочет чем-то поделиться со мной, но словно еще не решил, стоит ли.

В перерыве гвардейцы приносят мне подпитку — коробку энергетических батончиков с кофе. Пока я с удовольствием насыщаюсь, Степан наконец произносит:

— Меня волнуют эти «норы». Непонятно, что оттуда вылезет уже завтра.

— Это логично, — киваю. — Гарнизону нужно больше ресурсов для отражения угрозы.

— Да, но и с ресурсами возникает проблема, — хмурится отчим. — И дело даже не столько в их нехватке, сколько в беспорядочности. Многие пермские дворяне подтягивают в Будовск свои гвардии. Даже князь Великопермский уже собирает отряды и скоро станет здесь лагерем.

— Ого, — поражаюсь. — И это всё за несколько дней существования «нор».

— До дворян уже дошло, какой это лакомый кусок, — Степан совсем не радуется будущей поддержке. — У них нюх на наживу. Сюда бы уже давно привалили и другие дворяне, кроме пермских, да Великопермский никого не пускает, кроме своих вассалов. Это его вотчина.

Я жую батончик и задумываюсь о том, что такими темпами Будовск станет центром притяжения военно-политических сил сначала княжества, а затем и всего Царства. Великопермский, конечно, обладает огромным влиянием, но вряд ли его хватит, чтобы удержать столичных аристократов. Если князь не дурак, то и сам это понимает, а потому будет пытаться успеть наловить как можно больше зверей, пока у него есть монополия.

— А что тебя в итоге не устраивает? — спрашиваю отчима. — Сегодняшняя оказия с Легавыми наглядно показала, что тебе не помешает помощь.

— Этот туристический бум нельзя контролировать, — заявляет Степан. — Дворяне будут мешать и нам и себе, а приструнить их я не смогу: у «нор» нет конкретной территории, которую можно закрепить за собой. «Норы» открываются везде, где им вздумается.

— Понимаю, — протягиваю, делая глоток кофе.

Действительно, не исключено, что дворяне будут цапаться между собой за добычу. Да притом еще агриться на царских охотников, когда одновременно с ними прибудут к «норам».

— Решать подобные вопросы не в твоих полномочиях, Степан, — замечаю я. — А твоего командования. Может предложить ему выпустить указ, согласно которому у тебя будут право устанавливать порядок охоты за «норами»? Только не лишай дворян охоты — это не прокатит, Великопермский сразу вас пошлет подальше и пойдет обжаловать постановление, и, может, даже пойдет к самому Царю. Нет, надо сотрудничать с князем, и чтобы он видел выгоду от совместной работы с тобой. Тогда, думаю, он без возражений позволит тебе устанавливать правила.

— А ведь дело предлагаешь, — произносит отчим, взяв из коробки батончик. Он распаковывает обертку и откусывает половину шоколадки. — У меня тоже была идея предложить штабистам что-то, да только не очень понимал, что конкретно. Вот и решил сначала с тобой покумекать, Даня. Взять дворян под свое командование я не могу, а я ведь привык, чтобы солдаты мне подчинялись. Если не подчиняются — значит, нарушают приказ. Значит, расстрелять по статье.

— В этот раз расстрелять не выйдет. Время такое — хочешь не хочешь, а надо меняться, — вздыхаю.

— Угу, — мрачнеет Степан. — Только стар я для изменений. Совсем невовремя эти «норы» возникли. Нет, чтобы это случилось лет эдак двадцать назад. Хорошо, хоть ты у меня есть в качестве советчика.

— Кстати, — тут я вспоминаю о себе любимом. — Степан, а предложи командованию формат добровольческих отрядов.

— Хм, а подробнее? — заинтересовывается полковник.

— Установите такой порядок. Если дворяне хотят участвовать в охоте, то пускай они подают заявку на регистрацию в ней как добровольцы, — поясняю. — А вы уже будете распределять «норы» по отрядам через спецсвязь.

— Мы это кто? — спрашивает Степан.

— Царские охотники, конечно, — улыбаюсь. — И еще: неплохо бы защитить отряды от внезапных атак их врагов. Указом защитить. А то ведь многие захотят воспользоваться уязвимостью ослабленных охотой добровольцев. Те же бандиты, например, или конкурирующие дворяне. Можно ли дать отрядам иммунитет на время охоты?

— Предложу командованию, — кивает отчим, навострив уши. — Еще что предложишь, Даня? Я уже не жалею, что приехал. Из тебя так и ссыпаются идеи. Вот что, значит, молодые мозги.

— Да в общем-то всё, — пожимаю плечами. — Основное я уже сказал. Кстати, первый добровольческий отряд у тебя уже есть. Можешь представить его в своем письменном предложении, как удачный пример сотрудничества армии и аристократии.

— Что еще за отряд? — не понимает Степан.

— «Юные русичи», — усмехаюсь. — В него вхожу я с друзьями. И на нашем счету уже несколько удачно отбитых вылазок из «нор». Отметь это в предложении, Степан.

— Но ты же не дворянин, — озадачивается он.

— Я нет, а мои друзья — да, — намекаю я на то, что необязательно меня вообще указывать в рапорте. Для этого есть фамилии более благородные — Соколова, Калыйр, Енерева. Конечно, я останусь главой отряда, но только как серый кардинал, незачем афишировать мое главенство.

— Ах точно, — отчим чешет затылок. — Совсем котелок что-то не варит. Устал, видно, от беготни. Идея хорошая, завтра же составлю рапорт с предложением. Пойду я, — он хлопает меня по плечу и направляется к выходу. — А ты не засиживайся, Дань.

— Постараюсь, — вздыхаю, представив сколько мне сегодня еще предстоит работы. Девятнадцать Легавых, если точно. Но нехорошо отрывать рядовых волкомедведей от своего вожака, поэтому надо закончить. Звери должны понимать друг друга, чтобы у меня была единая дружная стая.

Дрессировку заканчиваю только под утро. Энергии всё время не хватало, приходилось подпитывать себя быстрыми углеводами. В итоге были съедены двести батончиков и выпиты пятнадцать чашек кофе с сахаром, но я справился, фака мазака, как говорит Змейка!

В итоге я лежу на полу без сил, а вокруг ходят хороводами двадцать огроменных Легавых. Волкомедведи озабоченно смотрят на меня. То один то другой тычется влажным носом мне в лицо и лижет, измеряя температуру и проверяя не заболел ли их новый хозяин.

— Да я здоров, — отворачиваюсь я от очередного слюнявщика. — Устал просто. Вон вас сколько, а я один. Думаете такую ораву легко учить?

Волкомедведи, будто поняв, все разом сгрустнули. Приходится встать и потрепать парочку этих мохнатых гигантов по меху, да чтобы и остальные видели, что их хозяин не серчает. Звери сразу повеселели. Как мало надо этим великанским комкам шерсти.

Блин, уже восемь утра. Школу же никто не отменял. Тем более что первый урок куладагебра…тьфу ты, алгебра. Антонина Павловна будет ждать своего любимого ученика.

Легавых решаю пока оставить взаперти. Надо еще посмотреть на их поведение, да и познакомить с другими питомцами. А то Шархан сильно удивится, если заметит в «своих угодьях» кучу здоровенных псов. Не нужно доводить тигра до инфаркта.

Дав дежурным гвардейцам руководство по кормежке стаи, срочно отправляюсь домой. Антонины Павловны уже нет. Переодеваюсь в форму, наспех завтракаю омлетом и тостами с вареньем. Затем спускаюсь в гараж, там меня у «Майбаха» ждет Никитос, грустный-грустный.

— Шеф, кто-то ездил на «Майбахе», — кидается он ко мне жаловаться. — Неужели у вас появился другой водитель?

— Да нет, — отмахиваюсь, открывая заднюю дверь салона. — Это я сам ночью погонял. Нужно было срочно метнуться к отчиму и на базу, тебя не стал поднимать

— Сам? — он чуть ли не хватается за сердце. — Вы умеете… Шеф, я больше вам не нужен?

— Будешь не нужен, — теряю я терпение. — Если сейчас же не повезешь меня в школу, в которую я и без тебя опаздываю.

Угроза действует на Никитоса, как ушат воды. Он мигом исправляется, закрывает за мной дверь, и, запрыгнув за руль, с ветерком довозит на место назначения. Успеваю в класс в момент истошного визжания звонка.